Н. А.Тоотс, главный редактор журнала «Дельфис». Москва
Не в далёкое небо должен улетать человек, чтобы там глотнуть красоты и отдохнуть от грязи земли. Но на грязную, потную и печальную землю он должен пролить каплю своей творческой доброжелательности. И тогда в его труд земли непременно сойдёт Мудрость живого неба, и он услышит его зов. Тот, кто принёс земле клочок своей песни торжествующей любви, из своего обагрённого страданием сердца благословил свой день, тот войдёт в новую атмосферу сил и знаний, где ясно увидит, что нет чудес, а есть только та или иная ступень знания.
К.Е. Антарова «Две жизни»
Конкордия .Евгеньевна Антарова (1886–1959)
Две жизни Конкордии Антаровой
До последнего времени имя К.Е.Антаровой было мало известно широкой читательской аудитории. Конкордия (Кора) Евгеньевна прошла большой творческий путь на оперной сцене Большого театра, пела все партии, соответствующие её редкому по тембру контральто, являлась лучшей исполнительницей роли графини в «Пиковой даме» П.И.Чайковского, была близко знакома с величайшими представителями русской музыкальной культуры – Шаляпиным, Собиновым, Рахманиновым. Об этой стороне её жизни знают театроведы и люди, интересующиеся оперным искусством. О её духовных исканиях, представлявших в своё время глубочайшую тайну, ведали немногие – те, кто в нашей стране в течение многих десятилетий пытался постичь сокрытую, эзотерическую сторону бытия. Лишь в 1993 году широкий круг читателей смог познакомиться с удивительным произведением Антаровой – романом «Две жизни», где в художественной форме даны яркие и глубокие образы Великих Учителей, описывается их деятельность во благо человечества.
К.Е. Антарова в сценическом костюме
И так уж случилось, что знавшие Антарову как прекрасную певицу Большого театра, почти ничего не знали о её духовном пути и, наоборот, люди, почитавшие Конкордию Евгеньевну как подвижника Духа, мало уделяли внимания её театральному творчеству. А между тем, эти две линии её бытия теснейшим образом связаны между собой и представляют две стороны одной медали…
В своей сценической биографии Конкордия Антарова была ученицей Константина Сергеевича Станиславского. Интерес к знаменитой «системе Станиславского» в театральных кругах начала прошлого века был велик, создавалось множество театральных студий, где её изучали. Вот и при Большом театре организовали студию для молодых артистов оперы с целью применения «системы» к оперному искусству, особенно сильно страдавшему от театральных штампов. К.С.Станиславский преподавал в этой студии, и Антарова, единственная из студийцев, вела записи, которые в дальнейшем легли в основу её книги «Беседы Станиславского в студии Большого театра в 1918–1922 гг.»(1)
К тому времени Антарова была сложившейся певицей, уже десять лет выступала на сцене Большого театра, но, видимо, неудовлетворённость, поиски нового в своём творчестве заставили её пойти в студию вместе с молодёжью.
Встречалась Конкордия Евгеньевна и со старейшими актёрами Московского Художественного театра, особая дружба её связывала с В.И.Качаловым, записи его воспоминаний легли в основу её повести «На одной творческой тропе».(3)
Благодаря собственным духовным устремлениям Антарова сумела с особой силой воспринять идейные и нравственные установки Станиславского и придать им в своих произведениях неожиданный эзотерический ракурс и духовный размах. Следует сразу оговориться: театральные книги Антаровой никакого отношения к мемуаристике не имеют. В них нет и намёка на бытовые детали, житейские подробности, личностные отношения, разговор о которых столь свойственен мемуарной литературе. Антарову не очень интересует задача донести до читателя живой, человеческий образ тех людей, о которых она пишет; она, скорее, использует жанр воспоминаний и записей бесед для погружения читателя в идеальный мир нравственности, духовных исканий, служения искусству и человечеству.
Партия графини в «Пиковой даме», так блестяще исполнявшаяся К.Е.Антаровой, не просто роль старой женщины. Мы знаем, что прототипом этого персонажа оперы была графиня Наталия Петровна Голицына, как будто встречавшаяся во Франции с легендарным графом Сен-Жерменом и обладавшая тайными знаниями. И то, что образ этот так удался Антаровой – человеку с богатой внутренней жизнью, наверное, неслучайно. Это не был лишь акт актёрского перевоплощения. Тогда ещё молодая, актриса, возможно, предчувствовала, что и ей придётся понести в жизни нелёгкий крест владения тайной. В приводимой ниже статье «Эту жизнь создавало моё воображение…» актриса рассказывает о своей работе над этой ролью, в ней нет откровений – вспомним, в какие годы она писалась. Но, читая между строк и то, что за многоточием, можно предположить и о более глубокой интуитивной проработке образа графини актрисой.
Благодаря замечательным книгам «Сад Учителя» О.Б.Обнорской, «Беседы Друга» А.Н.Чеховой-Дервиз и, конечно, «Две жизни» К.Е.Антаровой, мы сегодня можем представить, как проходят возвышенные разговоры с Учителем. Наставления, которые при этом даются, помогают людям быть сознательными творцами своих жизней, постигать сущность своего высшего «Я», понять своё назначение и нести миру радость и благоговение. Они учат соизмеримо сочетать силы сердца и ума в делах каждого дня, без чего невозможно достичь внутренней гармонии.
Рисунок С.Турий. Из книги «Беседы Учителя. Как прожить свой серый день»
И вот ещё одна тетрадь – «Беседы Учителя», записанные К.Е.Антаровой и переписанные рукой Софьи Владимировны Герье (умерла в 1956 г.) – председателя Московского отделения Российского теософского общества. Судьба привела эту заветную тетрадь в руки Елены Фёдоровны Тер-Арутюновой, знавшей Софью Владимировну и выросшей в семье теософов. Она была знакома со многими теософами, а также К.Е.Антаровой, О.Н.Цубербиллер, 3.М.Гагиной, С.А.Бодянской, Е.Н.Мулиной и другими.
С разрешения Е.Ф.Тер-Арутюновой редакция журнала «Дельфис» опубликовала эти «Беседы»(3)
. Они адресованы тому, кто осознаёт себя учеником и кто ищет и хочет понять, что причина всех его трудностей кроется и в нём самом.
Из книги «Беседы Учителя. Как прожить свой серый день»Книга 1
На одной творческой и духовной тропе
Многолетняя дружба К.Е. Антаровой с В.И.Качаловым и общее увлечение «системой К.С.Станиславского» позволили им создать уникальной труд «На одной творческой тропе». В основу его были положены записи Конкордии Евгеньевны воспоминаний этого гениального актёра о его встречах в течение семи лет с Константином Сергеевичем Станиславским и о том, как этот непревзойдённый мастер сцены воспитывал в своих учениках отношение к своему труду как к величайшему дару, в котором не может быть фальши, мелочей и «актёрских штампов». Он умел делать из актёров художников, выводить их на духовные пути. Константин Сергеевич Станиславский высоко ценил талант Качалова. Особенно он любил его чтение, называя его чуть ли не единственным настоящим чтецом. Антарова пишет в своей книге: «Он говорил в шутку, что сам голос Качалова заставляет волноваться даже тогда, когда Василий Иванович читает вслух обеденное меню».
Василий Иванович Качалов (1875–1948).
И Антарова, и Качалов считали Станиславского своим земным Учителем. И книга «На одной творческой тропе» – не только учебник театрального искусства, но и эзотерическая повесть, так как она создаёт обобщённый образ отношений Учителя и ученика. И вот, что пишет в этой книге Антарова: «В последний раз, вероятно в 1946–1947 году, точно не помню, Василий Иванович ещё раз перечитал всю рукопись, отнесённую ему моей сестрой, и позвонил , прося за ней прислать. В коротенькой записке, которую он присоединил к рукописи, Василий Иванович подтвердил ещё раз неоднократно повторенный мне наказ передать его слова в печать через три года после его смерти». Она произошла в 1948 году. А книга впервые была опубликована в 1998 году издательством «Гармония» уже после ухода из жизни К.Е.Антаровой.(2)
После 1948 года начался весьма неожиданный период общения Качалова с Антаровой. Он стал передавать ей не только Наставления Учителей из иного мира, но и свои впечатления о «новой жизни» и советы Кругу. Как это ни парадоксально, но их суть, стилистика и целеполагание абсолютно идентичны тому, к чему так настоятельно вёл Учитель своих учеников в ранних беседах с Антаровой. И, конечно, огромный интерес представляют сами впечатления Качалова надземного мира. Можно по-разному относиться к подобным откровениям.
Беседы с «новым» В.И.Качаловым уникальны тем, что они впервые раскрывают трансформацию сознания духовной сущности после перехода в Надземный мир. И этот конкретный опыт, дошедший до нас благодаря необыкновенной духовной близости двух артистов, даёт стимул и воодушевляет каждого из нас гораздо серьёзнее относиться к своим поступкам, намерениям и мыслям в каждом своём «сером» дне. Более того, эти наставления помогут многим осознать и ощутить свою земную жизнь в двух мирах ещё до ухода из неё. И тогда переход в надземные сферы станет восприниматься и самим уходящим, и его близкими не концом, не трагедией, а естественным продолжением эволюционного процесса, который совершается на Земле.
Люди Круга – те, с кем духовно был близко связан В.И.Качалов, могли благодаря этим наставлениям с ещё большим усердием и уверенностью следовать Пути, который им указывал Учитель.
Рисунок С.Турий.
«Беседы Учителя» с К.Е.Антаровой происходили в первую половину прошлого века. И кому-то может показаться, что акцент на работу над собой, своей внутренней гармонией в каждый свой «серый» день – устарел. За прошедшие полвека мир сильно изменился. Мы подошли к самой грани эволюционного перехода в иное состояние сознания человека. Планета живёт в ожидании каких-то грандиозных потрясений, экологических и природных катастроф и т. д. Эсхатологические настроения у людей достигли предела. Так ли уж важно человеку сегодня заботиться о внутренней гармонии, если завтра может наступить конец света?
Ответ на этот всех волнующий вопрос – есть! Он прозвучал в мае 2012 года в Халсионе (США) в Храме Человечества, когда туда приехали члены Храма, а также их друзья из разных стран мира. Такие встречи проводятся в Халсионе раз в три года с 2009 года по просьбе Учителя Илариона. Вот уже более 110 лет Он продолжает передавать через Главных Хранителей Храма Человечества свои Послания людям Земли. Но в первую очередь они адресованы, конечно, членам Храма Человечества.
И что же Он сказал? В начале своего Послания Учитель повторил слова, уже сказанные им много лет назад. В частности, Он ещё и ещё раз акцентировал внимание на необходимости Гармонии в душах людей, ибо «она прольётся ко всем окружающим, ибо её мощь превышает ваше понимание, а пределы её воздействия куда обширнее, чем вы себе представляете». И далее было сказано: «Все ваши ежедневные, ежечасные усилия должны быть направлены на освобождение себя от цепей личных желаний, личных амбиций, зависти, подозрений и всех прочих теней, заглушающих возвышенную песнь любви <…>. Только когда вы будете способны тонко чувствовать и использовать мелкие детали жизни, вы сможете дотянуться и уловить истинные Бесконечные Возможности. Умение управляться с малыми деталями приводит, в конце концов, к способности управляться с великими делами. Если вы грубы, недобры и эгоистичны по отношению к “малым мира сего”, вы блокируете свободное прохождение токов энергии Христа в вашей ауре и делаете невозможным выявление заключённых в ней потенциальных возможностей». И в своих последних словах Учитель просит проявлять Гармонию везде – здесь и сейчас. «Просто будьте ею, – говорит Он, – даря, как маяки, свет любви, сострадания и нежности каждому встречному».
Комментируя это Послание, Главный Хранитель Храма Человечества Э.Шамвей сказала: «Заметьте, что Учитель просит нас совершать не героические поступки, но просто исполнять наши повседневные обязанности ежечасно, ежеминутно. Ни больше, ни меньше».
Оказывается, в текущий судьбоносный 2012 год Учитель снова указывает на то, что нам сотни раз говорилось через разных посредников, а мы – люди Земли – никак не можем претворить эти простые наставления в своём поведении. И всё же, какой-то сдвиг в сознании людей произошёл. Послания и Наставления Учителей, записанные К.Е.Антаровой полвека назад, сегодня очень востребованы читателями. Будем надеяться, что и эта, наша новая книга из цикла «Беседы Учителя» поможет тем, кто готов изменить свою жизнь и своё отношение к каждому встречному. Будем лучше управляться с малыми делами, и тогда научимся управлять большими. Это нам наказ. И его мы, люди Земли, обязаны выполнить.
Из книги «Беседы Учителя «Как прожить свой серый день». Книга 2.
С.И.Тюляев, известный индолог, доктор искусствоведения, профессор. Москва.
Воспоминания о К.Е.Антаровой
«Моя встреча с Конкордией Антаровой, разрешившей называть ее Корой Евгеньевной, была духовной ступенью в развитии моей жизни. Не лекции или специальные собеседования по существенным вопросам духовного развития человека были главными в нашем общении – разительным примером явились путь жизни самой Коры Евгеньевны через непрерывный творческий труд, глубокая духовность ее служения миру. Меня поражали сила и цельность ее характера, устремленность в творческой деятельности в области театрального искусства и литературы.
Я не успел вступить в Теософическое Общество, но стал членом его Ордена Звезды на Востоке, ликвидированного сразу после смерти Ленина. До этого Орден был фактически под руководством Зинаиды Михайловны Гагиной. Через нее я общался с Теософическим Обществом, во главе которого в Москве стояла Софья Владимировна Герье.
З.М. Гагина.(1864-1960)
Зинаида Михайловна стала моей духовной матерью. Я часто бывал у нее на дому и участвовал в ее работе по переписке от руки теософических трудов, поскольку размножение подобных текстов на пишущей машинке было запрещено властями.
Целыми днями Зинаида Михайловна трудилась, копируя от руки нужные теософические сочинения, привлекая меня и других сотрудников. Ей было около ста лет, и мы помогали ей топить печку и покупали продукты, поскольку Зинаида Михайловна не имела никаких средств для жизни. Среди теософов она занимала видное место. Зинаида Михайловна приняла меня в Орден Звезды на Востоке и была моим духовным покровителем. Прощаясь в тот день, она сказала мне: "Теперь Вам все будет легко", – и я шел радостно и легко, как будто летел на крыльях.
Незадолго до своей кончины Зинаида Михайловна передала мне на хранение 21 журнал и 64 тетради рукописей на теософические темы. Все это я передал в 1993 году современной организации Теософического Общества.
Вскоре по указанию Учителя меня, к счастью, взяла под свое духовное покровительство Кора Евгеньевна Антарова. Она знала Зинаиду Михайловну и некоторых других сотрудников из Теософического Общества, но сама никогда не состояла его членом. Это было во время второй мировой войны, и я утратил связи с Теософическим Обществом, но Кора Евгеньевна имела своего Учителя и связи с Шамбалой.
Она проявила стойкость, мудрость и мужество в своем огромном несчастий – расстреле ее любимого мужа, человека высокого духовного развития. Сама она была сослана, но возвратилась домой в Москву – от отбытия срока ссылки ее освободила счастливая случайность, предоставленная ей судьбой. Она продолжала служить музам, давая на дому уроки вокального искусства.
К.Е.Антарова
Исключительная преданность и любовь связывали Кору Евгеньевну с ее подругой – выдающимся ученым-математиком Ольгой Николаевной Цубербиллер, тоже ученицей одного из Учителей Жизни. В тяжелые годы Отечественной войны они продолжали жить совместно, все делили пополам и никогда ни на что не жаловались. Я встречался с Корой Евгеньевной в ее комнате, причем приходил к ней всегда один, так как она была под постоянным наблюдением властей. Чаще приходилось навещать ее по домашним делам. Мы пилили вместе с нею дрова, сажали под Москвой картошку. Я не имел возможности наблюдать, как она пишет свой замечательный обширный труд – книгу "Две жизни", экземпляр машинописного текста которой она мне подарила. Я высоко ценю этот труд за богатство идей, в него вложенных, ясность мыслей и простоту в передаче сложной фабулы. Его герой – мальчик Левушка с чистой и очень впечатлительной душой – имел счастье попасть под водительство Великих Учителей. Побывав с ними во многих странах, встречаясь с самыми разнообразными людьми и жизненными ситуациями, Левушка приобрел большой жизненный опыт. Особенно важно, что все замечания и наставления его Учителя делали во время происшествий, в связи с конкретными обстоятельствами, поэтому Левушка мог всегда видеть и понимать действия, которые были наиболее правильными в каждом случае, и даже принимать в них частично личное участие. Такой "наглядный курс" воспитания проводился Учителями с глубокой мудростью и отеческой любовью к мальчику, быстро довел Левушку до состояния ученика Великих Наставников высшей мудрости Жизни. Завершилось становление героя, когда события перенеслись в Индию.
Меня как индолога поражает тонкое, глубокое знание автором своеобразной жизни этой великой восточной страны, ее древней мудрости, йоги и мест пребывания тайных эзотерических Общин Гималайской Шамбалы – арены открытой борьбы Учителей с темными силами, иногда воплощенными в физическом облике. Здесь же Владыки Общин оказывали постоянную помощь вдовам, беднякам и другим несчастным.
Содержание последней, индийской части книги особенно насыщено мудростью поучений и поступков Наставников Левушки и широко раскрывает эзотерическое значение их напряженной деятельности в Мире.
Сейчас у нас появляется много публикаций, посвященных оккультным знаниям жизни человечества, и книга К.Антаровой "Две жизни" своевременно вносит ценнейший и глубоко своеобразный вклад в сокровищницу эзотеризма. Великий Учитель сказал про книгу: "Это знамя ее жизни".
Пусть эта книга сделает глубже наше понимание духовной стороны земной действительности и станет прекрасным памятником Коре Евгеньевне.
Перед своей кончиной она направила мне послание, где говорится:
"Сейчас мне очень плохо, и спасает меня, как всегда, Ольга Николаевна. Быть может, на Земле не увидимся.
Но никогда не говорю: "Не могу", а всегда твержу: "Превозмогу". Никогда не думаю: "Не знаю", но твержу – "Дойду". Любовь всегда хороша. Но Вам помнить надо, что Матерь Жизни лучше нас все знает. Прошлого нет, будущее неизвестно, а жизнь – это летящее "сейчас". И человек-творец – это и есть тот, кто живет свое "сейчас". Обе мы Вас благодарим, любим и чтим Ваше "сейчас".
Ольга Цубербиллер и Кора Антарова,
5.1.1959 г."
К.Е.Антарова и О.Н.Цубербиллер
Запись 7 января 1959 г. для меня: "Никогда чтобы не было никакого страха: Бесстрашие – верность Учителю. Всегда сохранять полное самообладание. Колебания духа и резкие переходы неуравновешенности ученику особенно вредны. Не требуйте много от людей, но верность, честь и мужество надо соблюдать до конца.
При встрече даже с низким человеком всегда думай – "Господом твоим". Найди в нем зерно лучшего и окруженного кольцом огненной светлой мысли. Помни, что, когда подаешь ему руку, между вашими ладонями лежит рука Учителя. Так поможешь подняться ему выше (любя побеждай). Но если при формуле "Господом твоим" почувствуешь, что он темный безнадежно, резко удались, отринь его, потому что помочь уже не сможешь, а истинная любовь не сентиментальность, а творческая энергия.
Когда надо помощи Учителя, крепко прижми палец, где урна, и призывай того Учителя, которого тебе нужно. Впитывая в себя мерзость, имеющуюся в окружении и невольно воздействующую на тебя, выбрасывай ее в атмосферу высшую и снова делайся "Tabula Rasa".
Слез не должно быть. В них топится труд Светлых Братьев. Живите текущим "сейчас".
7 января 1959 года. Антарова"
Умирала Кора Евгеньевна медленно и тяжело. Она пережила подряд около восемнадцати агоний, которые каждый раз погашала Ольга Николаевна, и эту борьбу за жизнь она продолжала ежедневно без отдыха и сна, до конца, едва держась на ногах.
Боль разлуки никогда не оставляла Ольгу Николаевну, так велика и горяча была ее любовь к подруге.
Их могилы находятся рядом на Новодевичьем кладбище.
Из предисловия С.И.Тюляева к книге К.А.Антаровой «Две жизни»
Конкордия Антарова
«Эту жизнь создавало моё воображение…»
Партия графини в опере Чайковского «Пиковая дама» была моей первой ролью «старухи». Я была ещё очень молода, привыкла выступать только в молодых ролях, и поэтому когда оркестр Большого Театра попросил меня спеть эту роль в его бенефисный спектакль, я была озадачена и смущена. Особенно страшило выступление в этом парадном представлении, так как дирижировать им был приглашён директор Московской консерватории В.И.Сафонов, необычайно требовательный и строгий.
К.Е. Антарова в роли графини в опере «Пиковая дама»
У меня не было никакого сценического опыта. Я понятия не имела о том, как должна вставать, садиться, двигаться старуха, каким должен быть ритм её переживаний. Эти вопросы мучили меня в продолжении всего времени, пока я учила музыкальную партию графини, а ответа на них не находила. Дни текли, а внутреннее понимание образа было всё также бедно.
Тогда я решила отыскать в Москве А.П.Крутикову, бывшую артистку Большого театра, жившую в то время в полном забвении; на неё мне указал кто-то из товарищей как на лучшую исполнительницу роли графини, в своё время заслужившую одобрение самого П.И.Чайковского.
В Петербурге, в самом начале моей артистической карьеры – в 1907 году, когда я пела Миловзора и Полину, я видела в роли графини артистку Мариинского театра Славину. У меня сложилось впечатление, что все графини, так же, как она, должны быть рослыми и полными, и это немало смущало меня в данный момент, так как роста я была среднего и ни важностью, ни величественностью не обладала.
Когда я вошла к Крутиковой (она снимала меблированную комнату в ныне снесённом доме на площади Революции), я была потрясена и изумлена. Передо мной стояла маленькая, сухонькая, донельзя раскрашенная… живая Пиковая дама. Я очень благодарна моей милой, усердной и доброй первой учительнице сцены за её дальнейшие уроки. Но особенно много дало мне первое впечатление при встрече с ней; я как будто сразу поняла свою задачу. «Вот чего мне нужно добиться на сцене», – пронеслось в моих мыслях, как только я на неё взглянула…
Но как добиться этого двадцатипятилетней женщине, не получившей никакой сценической подготовки? Начались наши уроки. На них обязательно присутствовал живший рядом в номере Б.Б.Корсов, в своё время знаменитый артист Большого театра. Он усаживался в кресло, следил, поправлял и жестоко критиковал меня. Особенно придирчив он был к моей французской речи, которой сам владел в совершенстве.
Крутикова старалась передать мне своё толкование образа графини, требуя подражания. Но вряд ли этот метод дал бы плодотворные результаты, если бы внешний облик моей учительницы, её наружность, её старческие манеры не помогли мне в моей работе. Раскрашенные, увядшие щёки старой певицы, её испорченные подагрой руки и ноги, одеревенелая походка, дрожащая голова были для меня живым образом графини, чудесно слитым с музыкой Чайковского. И я усваивала не столько её указания, сколько весь процесс её движений, весь облик её внешней жизни. Наблюдала, как она ходила, едва волоча ноги и опираясь на палку, садилась в кресло, предварительно ощупав его руками и долго опускаясь на сидение.
Первые три урока приводили меня в отчаяние. Моим ногам хотелось гибко отскакивать от пола, а надо было научиться их волочить и еле-еле сгибать; это поглощало всё моё внимание и было для меня мучительным.
Надо было постичь, как «опираться на палку», в которой я не только не чувствовала нужды, но видела одну лишь помеху. Точно так же и дрожащий в неверной руке лорнет причинял мне множество огорчений.
Мало-помалу мне удалось овладеть внешностью старухи-графини. Но голос! Молодой, металлический голос! Что с ним делать?
Тут ко мне пришёл на помощь Корсов. Он привёл мне в пример многих артистов, в том числе и Ф.И.Шаляпина, который никогда не старался изменить своего молодого голоса в партиях стариков и, несмотря на это, был стариком, потому что смысл его слов и фраз, значительность исполнения сливались в одно гармоническое целое с внешним обликом, движениями, всем ритмом образа. Весь месяц, который оставался до бенефиса оркестра, пролетел для меня точно вихрь. Я ездила в Третьяковскую галерею и другие музеи, где искала лица старух и изучала морщины старости для грима, искала характерные для старости позы.
Наступающий спектакль был моим мучением. Я могла думать только о моей старухе. Мне казалось, легче спеть сто раз подряд Ратмира («Руслан и Людмила») или Ваню («Иван Сусанин»), чем исполнить один раз мою зловещую старуху. Как передать её манеры, походку, вставанья, закутывания в пелерину, и всё это строго в ритме, данном музыкой?
Кора Антарова в юности, во время жизни в монастыре.1900 годы
Наконец, наступил день спектакля. Не рассказываю о первой генеральной репетиции, о том жутком моменте, когда я увидела себя в седом парике, со старческим лицом, в старинных фижмах, сгорбленной, опирающейся на палку. Подойдя к зеркалу в полном туалете, я себя не узнала и готова была расхохотаться, забыв и страх, и волнение. Но внезапный стук в дверь уборной и голос режиссёра: «Можно начинать», – мгновенно вернули меня к действительности.
Страх снова забрался во все поры, и, едва владея собой, я поплелась на сцену в своей широчайшей, необъятной робе, волоча ноги и с трудом пролезая в двери. На этот раз страх был моим добрым союзником, и руки мои естественно дрожали.
Первый выход и весь спектакль, и целая серия дальнейших спектаклей – всё было только более или менее чётким втискиванием себя в образ чужой, в образ графини Крутиковой, а Антарова была только каким-то отражающим зеркалом этого чужого образа. Прошло несколько лет, и я встретилась в художественной работе с К.С.Станиславским. Тут только я поняла, что не удовлетворяло меня в моей графине, несмотря на хорошие отзывы и похвалы. В ней не было меня, Антаровой, моей артистической индивидуальности. И я не знала, как перейти от воспринятых – не хочу сказать плохих, на этот раз, но всё же штампов – к активной жизни на сцене.
Занятия с К.С.Станиславским раскрыли мне новые задачи. Образ графини перестал существовать для меня изолированно, вне эпохи, среды, воспитания и т. д. Характерные особенности быта, обстановки, окружающей графиню, стали для меня столь же необходимыми и конкретными, как и её движения, походка, жесты. Константин Сергеевич научил меня раскрывать всю линию жизни человеческого тела (то есть логическую последовательность внешних физических действий), которая развивалась параллельно с линией внутренней жизни образа.
Постепенно мне стали не нужны костыли условной передачи роли. Я начинала жить естественной жизнью на сцене, так как моё воображение легко переносило меня из пышных зал парижских дворцов в Летний сад или в скучные и угрюмые палаты самой старухи-графини.
Я нашла в своём сердце ритм, пульс графини, то волочащей в изнеможении ноги, то храбрящейся, старающейся выпрямить свой согнутый стан, то опускающейся в изнеможении – после бала и новой роковой встречи с Германом – в своё любимое кресло, то молодящейся в воспоминаниях. Кресло, подушка, которую мне клали приживалки под ноги, ночной столик, колокольчик – всё становилось моим собственным, и я неизменно приходила всегда заранее на сцену посидеть в кресле, побыть в комнате и устроить всё для себя именно так, как мне было удобно. И всё вокруг меня составляло неотъемлемую часть меня самой, всей моей воображаемой жизни.
Большой помощью в углублении образа была мне сестра К.С.Станиславского – Зинаида Сергеевна Соколова. Не один раз мы с нею беседовали об отдельных сценах и эпизодах роли; и её исключительная любовь к искусству не знала усталости в работе.
Волшебное слово Станиславского «если бы» придавало крылья моему воображению; в каждом спектакле мне начинало казаться новым то или иное место в роли. В зависимости от настроения, мои задачи бывали разными, и выражение музыкальных фраз было иное.
Разбор роли мною повторялся много раз. Вернее сказать, сколько раз я пела графиню, столько раз о ней и думала. Но не скоро я пришла к пониманию, что в каждой фразе, которую произносишь на сцене, в каждой интонации живёт подтекст, отражающий твою внутреннюю жизнь, воплощённую в сценическом образе, твою индивидуальность, которая отличает твоё понимание роли графини от других её исполнительниц.
К.Е.Антарова в роли Кончаковны из оперы «Князь Игорь»
В начале моих исканий мне часто мешали режиссёры, сбивавшие меня вновь на штампы. В прежнем Большом театре найти с ними общий язык было так же трудно, как вовлечь в творческое общение партнёра, для которого на первом месте стояли высокие ноты. Но чем больше я входила в понимание системы К.С.Станиславского, тем менее мне мешало всё внешнее.
С горечью должна сказать, что в моё время в Большом театре очень мало думали об артисте, о том, чтобы ему было уютно и удобно на сцене. Вот почему меня поражала работа Константина Сергеевича, его забота о каждом исполнителе, о связи в единый внутренний ритм спектакля всех и каждого артиста. Мы работали с ним в студии над «Вертером», Константин Сергеевич научил меня так глубоко входить в свой творческий круг внимания (который он называл «кругом публичного одиночества»), что я перестала в роли графини страдать от всяких случайностей. Я не видела публики, рампы, кулис, видела не актёров, а подлинных Германа, Елецкого, Лизу.
Работа над образом графини была одной из самых кропотливых в моей театральной жизни. Каждый раз, когда мне надо было петь вечером, я весь день уже чувствовала и сознавала себя тем, кого надо было изображать. В своём воображении, в движениях я уже не была свободна: я была пленена той эпохой, той личностью, которая смотрела на меня из клавира оперы. И я видела не рисунок нот, не слова, подписанные под ними, но свой подтекст, свой смысл каждого слова. Кусок подлинной жизни смотрел на меня со страниц клавира, и эту жизнь создавало моё воображение.
Пока слово, смысл которого создал сам артист, например, в восклицании: «Лиза, отопри!» – не выливается или в раздражение, или в страх, или в мольбу, или в приказание и тому подобное – артист не сольётся в полной гармонии с музыкальной фразой, не сделает её живой. И если он не найдёт параллельно в движениях своего тела, во взгляде, в походке того ритма, который отвечает смыслу найденного подтекста каждой звучащей фразы, – образа не будет. Магическое «если бы» Станиславского помогало полностью перевоплотиться в жизнь роли, жизнь, которая реально существовала для меня на протяжении всего спектакля, которая со сцены уходила со мной за кулисы, которая превращала зыбкие холщёвые стены декораций в роскошные дворцовые апартаменты или мрачную старушечью спальню.
Примечания
1.Антарова К.Е. Беседы Станиславского в студии Большого театра в 1918-1922гг. М., Искусство,1952
2. Антарова К. На одной творческой тропе. Беседы К.С. Станиславского. М.Гармония. 1998
3. Беседы Учителя. Как прожить свой серый день. М. Дельфис 2011
4. Беседы Учителя. Как прожить свой серый день. Книга вторая. М. Дельфис,2012
Составитель Татьяна Радея.
