(Из книги Елены фон Шевич «Как я нашла самоё себя»)
Е.П.Блаватская 1870-е годы
В нью-йоркской квартире Блаватской (1875 г.)
Е.П.Блаватская жила в Нью-Йорке с её многочисленными друзьями, которые постоянно сменялись в зависимости от получаемой ими работы. Квартира её была устроена в высшей степени оригинально, это было нечто среднее между индусской палаткой, русской избой и Фаустовской комнатой учёного. Богатые индусские ковры и вязанья висели на стенах рядом с русскими мехами и резными вещами, самовар и изображения индусских богов, металлические сосуды, огромный письменный стол и разнообразные мистические приборы стояли вокруг, промеж всего этого сидела она сама и без перерыва скручивала и курила маленькие русские папиросы, пила чай и дискутировала о самых высоких вопросах в кругу людей, среди которых были учёнейшие и знаменитейшие люди Соединённых Штатов.
Она сама, так же как и полковник Генри Ст.Олькотт, жила строго по буддийским предписаниям. Она не брала в рот ни капли вина, пива или чего-либо подобного.
Её гостеприимство было чисто восточным: всё, что она имела, она предоставляла друзьям, для неё это было само собой разумеющимся, она никогда никого не уговаривала и не принуждала. Каждый, кто был принят у неё как друг, мог просто жить и есть у неё или только приходить, когда это ему приходило в голову. Короче говоря, поступать так, как ему нравится в границах имевшихся у неё возможностей.
Она разговаривала с одинаковой лёгкостью на русском, английском, французском, немецком, итальянском и одном из индостанских диалектов, однако ей не хватало систематических знаний, даже поверхностного европейского школьного образования, и в вещах общественной жизни она была трогательно наивна и несведуща.
Речь её была так привлекательна, что нельзя было ей противостоять и, главным образом, её живому уму, направленному ко всему благородному и великому, а также увлекающему энтузиазму, соединённому с оригинальным, добродушно-грубоватым юмором и выражениями, которые шокировали жеманных англосаксов и приводили их в забавное недоумение. Её презрение, даже протест против всех общественных форм, заставляло её иногда выступать резче, чем это было в её характере. Она ненавидела и боролась с условностями с чисто донкихотовским мужеством. Если кто приходил к ней оборванным, голодным и жаждущим убежища, тот мог быть уверен, что найдёт у неё тёплую сердечность и готовую к помощи руку скорей, чем у «манерных» культурных людей.
Вечер у Е.П.Б.
Маленькая чистенькая негритянка открыла нам двери и показала рукой на дверь, закрытую только тёмной индусской портьерой, из-за которой доносился оживлённый разговор. Мы вошли без какого-либо предупреждения и были встречены громкими радостными приветствиями Елены Петровны.
Она сидела за своим письменным столом в широком, удобном кресле, которое, казалось, принадлежало ей так же как и её ниспадающее волнами одеяние. Самовар стоял около неё, из которого она непрерывно угощала своих гостей душистым русским национальным напитком, также как её красивые руки ни на одно мгновение не успокаивались, а её тонкие пальцы скручивали папиросы для себя и всех присутствующих.
Е.П.Блаватская. Сентябрь 1875г.
Вокруг неё сидели и полулежали восемь-десять гостей – господ и дам всех возрастов и всевозможных классов общества. Там был древний старик, который оказался судьёй Верховного Суда Штата Алабамы, рядом – молодой английский архитектор, далее умная, но очень некрасивая англичанка, бедно одетая и жившая в Нью-Йорке грошовыми уроками, пара хорошеньких молодых художниц в элегантных туалетах, и все благоговейно прислушивались с словам «русского сфинкса» Когда мы вошли, как раз рассказывал очень отличающийся своей наружностью господин, бывший посланник Соединённых Штатов, о своём новейшем опыте в «царстве духов». Все эти люди сидели или лежали в удобных непринуждённых позах на низких диванах, подушках и сиденьях, составленных из коробок и ящиков, покрытых индусскими платками и коврами.
В сравнительно малом помещении стоял шум голосов на различных языках, в воздухе чувствовался аромат восточных курений и табачного дыма. Нужно было некоторое время, чтобы глаза и уши привыкли, прежде чем мы могли разобраться в том, что происходит в комнате.
Разговор затрагивал самые разнообразные темы и теперь сосредоточился окончательно на спиритических феноменах. Кто-то бросил вопрос:
- Верите ли вы в действительность спиритических феноменов?
Смеясь, Блаватская возразила:
-Верю ли я в своё собственное существование? Верю ли я, что мы здесь вместе сидим и друг друга видим, слышим, чувствуем и можем соприкасаться? Да – и также твёрдо я убеждена в феноменах, но только не в спиритическом смысле.
-Как это понять?
-Что происшествия на спиритических собраниях, будь то письменные сообщения, послания духов через стуки или даже материализации я считаю действительными и реальными, как моё собственное существование – естественно, исключая обманные манипуляции нечестных посредников, но, однако, утверждаю, что спириты неправы и распространяют заблуждение, за которое когда-нибудь должны будут тяжело каяться!
- Но как вы хотите соединить совершенно противоположные утверждения, Елена Петровна?
-Чтобы понять меня, вы должны были бы познакомиться с теософическим делением человека на семь основных частей и знать что-то, что остаётся после смерти человека, переходит в состояние, которое мы называем «Kama Loka» или астральный план. Только оттуда могут умершие нам являться. Но только и там они не являются «душами» в теософическом смысле. Если бы когда-либо вы достигали «состояния духа», то при обыкновенных обстоятельствах не смогли бы и не захотели бы больше возвращаться на землю, но, наверно, уже не стали бы спускаться для большей части детских проявлений, как это обычно бывает в большинстве спиритических собраний.
Мы удивленно смотрели на Елену Петровну. Нет, мы всё еще не понимали её.
- Итак, это не духи умершие оказывают влияние на медиумов?
-Нет, лишь в самых редких случаях!
-Хорошо, но что же или кто проводит все эти феномены?
-Явления эти происходят часто без сознания медиума. Часто путём ясновидения, когда дело касается предсказаний или обозрения прошлого, частично они являются результатом действий духов низшей категории, которых восточное Тайное Учение называет «элементальными» духами.
-Как, вы хотите, чтобы мы верили в подобных мифологических духов и отрицаете веру в духов умерших?
-Я?! Я отрицаю веру в духов умерших? Нет! Я ставлю только дух человека бесконечно выше и не могу его загнать в такие узкие формы, как это делает спиритизм! Сознательная индивидуальность человека спускается со своей «блаженной долины», называемой Девачан в земную обстановку только в самых редких и исключительных случаях!
-А феномены материализации? Это тоже не проявления умерших?
-Умерших? Может быть! Но не их духа, а только астральных тел – и бездушных двойников, которых мы можем видеть и у живших людей, если мы имеем соответствующую способность, или если условия так складываются, что они (оболочки) могут проявляться.
-Итак, вы считаете сообщения с нашими умершими невозможными?
-Вот теперь мы на верной дороге! Чисто духовное психическое общение с нашими ранее ушедшими дорогими я считаю не только возможным, но и вполне определённым фактом.. Но, конечно, не в такой детско-материальной форме, как этому учит спиритизм. Мы считаем, что человек после смерти отбрасывает все земные желания, страсти и вожделения. Их место занимает дальнейшее развитие всего того благородного и высокого, к чему этот человек стремился. Его состояние после того, как он покинул астральный план, является самым высоким, какое только он будет в состоянии пережить, это его Манас, или основная часть мыслителя, которая изживается в счастлив
ом Девачане.Этой основной частью мы обладаем уже при жизни. Этим высоким принципом нашего «Я» мы можем уже теперь отправиться в состояние чисто духовной сферы наших умерших; мы подымаемся к ним, а не они спускаются к нам. Конечно, в действительности это не есть ни подъем, ни спускание, но только перемены состояния. На этом основывается моё объяснение медиумов. Я это коротко описала, как заметку для книги, которуя я напишу в будущем. Олькотт, дайте мне мою заметку!
Е.П.Блаватская и Г.Олькотт в Индии.
Пока Олькотт вставал и искал желаемое среди вороха бумаг в письменном столе, она улыбаясь, сказала:
-Бедный Олькотт, беда ему со мной! То, что я нацарапаю на своём невероятном английском, он, несчастный, должен превратить в понятный, приличный, человеческий язык. Теперь я, благодаря моим постоянным путешествиям, зашла так далеко, что разучилась русскому и не выучила вместо него ни одного языка основательно!
Мы смеялись и протестовали, так как Е.П.Б. выражалась, шутила и справлялась также блестяще в французским, как и английским и русским, а также и ещё и с другими наречиями.
Доброе сердце Е.П.Б.
Однажды Е.П.Б. уезжала из Парижа в Нью-Йорк. Так как она никогда не имела с собой много денег, то, когда она приехала в Гавр, у неё в кошельке кромке билета первого класса до Нью-Йорка, было не больше нескольких долларов. Намереваясь взойти на борт парохода, она увидела бедную женщину с двумя детьми, сидевшую на пристани и горько плакавшую.
- Почему Вы плачете? – спросила её Е.П.Б.
Женщина сообщила, что её муж прислал для неё и детей деньги на дорогу, чтобы все они могли переехать в Америку. Она на эти деньги купила билет третьего класса и только что узнала, что этот билет оказался фальшивым. Теперь она сидела здесь без гроша в совершенно чужом городе.
-Идите со мной! – сказала Е.П.Б. и пошла прямо к пароходному агенту. Она заставила его обменять её билет первого класса на билеты третьего класса для неё самой и женщины с детьми.
Е.П.Блаватская 1875-1878гг.
Кто когда-либо видел третий класс на пароходе XIX столетия или, ещё больше, путешествовал в нём с громадной толпой переселенцев за океан, тот может оценить ту огромную жертву, которую эта дама с приличными и элегантными привычками принесла эти поступком.
(Перепечатка из журнала «Дельфис» №2/2011.)
